История семьи Рябининых

У нашего сына редкое генетическое заболевание — мукополисахаридоз 2 типа (синдром Хантера). И я хотела бы поделиться с Вами нашей историей знакомства и жизнью с синдромом Хантера.

Нашего сына зовут Петр. Это наш единственный сын. С рождения Петя рос и развивался, как обычный ребенок. Ходить начал в 10 месяцев, был любознательным и веселым малышом. В 1 год и 8 месяцев пошел в детский садик. Детский сад очень любил (сегодня детский сад вспоминает с ностальгией), только посещал его редко. Каждый месяц по две недели мы проводили на больничном. ОРВИ, бронхиты, пневмонии, ангины, отиты не оставляли в покое нашего Петю. Все знакомые говорили «перерастет и болеть не будет». Мы с мужем все ждали, когда же наш ребенок повзрослеет и перестанет болеть.

К четырем годам я заметила, что ногтевые фаланги на указательных пальчиках стали присогнутыми. В тот момент к врачам не стала обращаться, испугалась, утешала себя, что ничего страшного, разработаем пальчики самостоятельно. Но чем дальше, тем контрактуры увеличивались: уже и в локтевых суставах разгибание было не полным. Да еще при очередной госпитализации у Пети выявили увеличенную печень, она немного выходила за край ребра, но так как никаких жалоб на печень не было, объяснили, что это такое физиологическое строение.

С проблемой в суставах мы обратились в больницу. Нас госпитализировали в кардиологическое отделение, так как предполагали, что это ювенальный артрит. Пете делали рентгеновские снимки кистей, грудной клетки, локтевых суставов. А когда в истории болезни в описании снимков кистей я прочитала, что костный возраст 3-4 года (а на тот момент Пете было около шести лет), я была просто в шоке. Начала сравнивать ручки детей, которые на тот момент лежали с нами в больнице, с руками сына. Утешала себя, что все нормально, что Петины ручки, такие же, как и у других детей.

Но после врач высказала предположение, что у Пети не артрит, а возможно дистрофия, так как Петя был худой и с большим животом. Петю показывали студентам-медикам, как «мальчика с дистрофией». Меня это очень коробило. В итоге нас направили на консультацию к генетику. Я была очень удивлена, зачем нам это надо, в душе у меня бушевала буря, я злилась на врачей. Я думала, что за ерунда и зачем все это, ведь в ближайшем окружении наших с мужем родственников никого с генетическим заболеванием не было. Но, несмотря на мой внутренний протест, мы попали на прием к генетику. Я очень благодарна врачу-генетику, она оказалась профессионалом своего дела и с первого взгляда на моего ребенка точно поставила диагноз, несмотря на то, что это очень редкое заболевание.

Из кабинета генетика мы вышли с диагнозом «мукополисахаридоз 2 типа». То, что я услышала на приеме у генетика — это было не про нас, не про моего сына! Название диагноза я не запомнила, в памяти осталось только воспоминание, что в этом слове упоминался сахар. Генетик мне сразу сказала, что нам не повезло, что это очень редкое заболевание и надо ехать в Москву делать анализ, что лечение стоит бешеных денег. Была только одна хорошая информация, что есть лекарство от этой напасти и дети, проживающие в Москве, уже лечатся!

Мы с мужем были в растерянности и не верили, что у нашего сына генетическое заболевание. Искать информацию об этой болезни в интернете мы не стали, для нас этот диагноз был ошибкой! Я просто не хотела об этом ничего знать! После двух месяцев бездействия и отрицания, мы все-таки поехали в Москву в генетический центр, сделали анализ. На тот момент я была еще в полной уверенности, что диагноз «мукополисахаридоз» — это ошибка. Но чуда не произошло, у нашего сына был выявлен МПС 2 типа.

С момента уточнения диагноза в нашей семье началась борьба за лечение нашего сына, так как в то время Федеральной программы обеспечения лекарством пациентов с нашим заболеванием не было, и все расходы возлагались на региональные бюджеты. Регион, где мы проживаем, нельзя назвать зажиточным и на лечение нашего сына средств в бюджете не было. Были многочисленные письма в разные инстанции, походы по кабинетам чиновников, репортажи по телевидению, статьи в газетах, суд. Но как говорится, нет худа без добра, в это время мы познакомились с прекрасной женщиной с «огромным сердцем» Митиной Снежаной Александровной, президентом МБОО «Хантер-синдром»! С ее помощью и поддержкой мы добились лечения для Пети!

26 сентября 2011г. Пете была сделана первая инфузия! Все очень переживали, как все пройдет, но прошло все замечательно! Организм встретил лекарство как родное! Спустя некоторое время действие лекарства было видно невооруженным глазом: постепенно начали уменьшаться в размерах внутренние органы, общее самочувствие сына и его выносливость значительно улучшились. Он начал прибавлять в росте в соответствии со своим возрастом.

В этом году было 10 лет, как сын получает лечение. Я очень благодарна тем людям, которые причастны к лечению нашего сына, от разработчиков препарата до водителей машин, которые везут нам наше лекарство, не говоря уже о наших любимых докторах. Особая благодарность нашему лечащему доктору Марианне Викторовне Власовой!

Сейчас Петру 17 лет. За это время он окончил 9 классов в общеобразовательной школе и сейчас уже студент 2 курса колледжа культуры и искусств по специальности «Фотовидеосъемка». Учеба, конечно, дается с трудом, но Петр старается, как бы то ни было, но он идет вперед. Кроме учебы в колледже Петя посещает инклюзивный центр для детей и взрослых, где участвует в разных кружках, таких как театральный кружок, хор, декоративное творчество. Петр, как все подростки, стремится к самостоятельности и независимости. Как и у всех, не всегда все гладко в нашей жизни, переходный возраст — штука не простая. Мы с мужем, наша бабушка, тетя стараемся ему во всем помогать, объяснить, рассказать. Петр по характеру добрый, отзывчивый, милый! И очень большой романтик!

Диагноз сына изменил нашу жизнь, многому научил, мы стали по-другому смотреть на разные ситуации, да и на жизнь в целом. Все испытания в жизни нам даются не за что-то, а для чего-то. Нужно ценить каждую прожитую минутку. Жизнь продолжается, и эта жизнь не менее интересна. Мы познакомились с родителями детей с таким же заболеванием. Межрегиональная благотворительная общественная организация «Хантер-синдром» во главе с ее президентом Снежаной Митиной всегда готова нам помочь не только словом, но и делом.

Благодаря титаническому труду всех заинтересованных людей и лично нашей Снежаны Митиной за время нашего лечения появилась Федеральная программа по лечению редких заболеваний, куда входит и наше заболевание! Счастье бывает разное, а у нас оно редкое, фиолетовое! Редкое счастье — жить!

С уважением, семья Рябининых